Курсовая "Понятие и виды обстоятельств , исключающих преступность деяния"

Содержание

 

Введение……………………………………………………………………………..3

Глава 1. Понятие и правовая природа обстоятельств, исключающих преступность деяния.……………………………………………………………..5

Глава 2. Виды обстоятельств, исключающих преступность деяния….……9

2.1 Необходимая оборона………………………………………………………….9

2.2 Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление…..15

2.3 Крайняя необходимость……………………………………………………….19

2.4 Исполнение приказа или распоряжения……………………………………..25

2.5 Обоснованный риск, физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния…………………………….31

Заключение………………………..………………………………………………39

Список использованных источников……………………………………….….40

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Некоторые совершаемые общественно опасные деяния, формально могут содержать все четыре признака состава преступления, но при наличии определенных условий не признаются преступлениями. Таким образом, обстоятельства, исключающие преступность деяния – это установленные законом случаи, когда совершаемые деяния, внешне похожие на какое-либо преступление, не влекут за собой уголовной ответственности.

Разумеется, данное поведение исключает признаки не только преступного деяния, но и любого другого правонарушения. В связи с этим, обстоятельства, исключающие преступность деяния так же называют обстоятельствами, исключающими противоправность деяния и общественную опасность.

Данная тема на сегодняшний день весьма актуальна потому, что обстоятельства, исключающие преступность деяния направлены на охрану граждан и их законных интересов, на их защиту от преступных посягательств, а также на защиту граждан от необоснованного привлечения к уголовной ответственности.

В настоящее время существуют проблемы на законодательном уровне, чаще всего они проявляются в области толкования и применения на практике той или иной нормы уголовного закона об обстоятельствах, исключающих преступность деяния. Эти проблемы и на сегодняшний день продолжают оставаться одними из самых острых и дискуссионных в науке уголовного права. Впервые в истории уголовного законодательства Российской Федерации, в Уголовном кодексе 1996 года, были названы все шесть обстоятельств, исключающих преступность деяния, которые существуют вплоть до сегодняшнего дня, так же их выделили в самостоятельную главу.

Объектом исследования являются правоотношения, возникающие в связи с обстоятельствами, исключающими преступность деяния. Предметом исследования являются правовые нормы, регулирующие обстоятельств, исключающие преступность деяния, а также практика их применения.

Цель работы заключается в комплексном общетеоретическом исследовании  особенностей уголовно-правовой характеристики обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Для достижения поставленной нами цели были поставлены следующие задачи: 

исследовать понятие и правовую природу обстоятельств, исключающих преступность деяния; 

выявить специфику обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Важные положения теоретических особенностей обстоятельств, исключающих преступность деяния, отвечающих условиям современной России, были сформулированы в работах Ю.В. Баулина, А.А. Герцензона, Н.Д. Дурманова, В.Ф. Кириченко, А.Ф. Кони, В.Н. Козака, В.Г. Меркурьева, С.Ф. Милюкова, А.В. Наумова, Н.Н. Паше-Озерского, Э.Ф. Побегайло, А.Н. Попова, И.И. Слуцкого, И.С. Тишкевича, В.И. Ткаченко, А.А. Пионтковского, Т.Г. Шавгулидзе, М.Д. Шаргородского, Е.Д. Шелковниковой, М.И. Якубовича и других.  

Нормативную и информационную основу исследования составили положения, закрепленные в российском законодательстве, касающиеся обстоятельств, исключающих преступность деяния,  а также фактические данные, опубликованные в периодической печати.

Методологической основой исследования являются принципы объективности и системности научного анализа, базирующиеся на общенаучных и частнонаучных методах познания: диалектический, исторический, формально – логический, сравнительно – правовой, структурно – системный и другие методы научного исследования.

Структура работы обусловлена целью и задачами настоящего исследования и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников.

 

Глава 1. Понятие и правовая природа обстоятельств, исключающих преступность деяния

 

Уголовный кодекс Российской Федерации в главе 8 «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» включает в себя шесть положений, при которых лицо, совершившее поступок схожий по признакам с преступлением не будет подлежать уголовной ответственности. Законодательное закрепление таких положений выявило необходимость проведения обширного правового анализа, правового осмысления всех представленных законодателем обстоятельств, исключающих преступность деяния и проведение отграничений их между собой. К обстоятельствам, исключающим преступность деяния относятся: необходимая оборона; причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление; крайняя необходимость; физическое или психическое принуждение; обоснованный риск и исполнение приказа или распоряжения.  До принятия Уголовного кодекса Российской Федерации обстоятельствами, исключающими преступность деяния, признавались обстоятельства исключающие общественную опасность деяния. Понятие «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» не нашло законодательного закрепления, в связи с чем возникает сложность в точном определении признаков конкретного вида обстоятельства.

Необходимость определения точного понятия обстоятельств, исключающих преступность деяния заключается в определении того объективно реального, что характеризует эти обстоятельства. Такое понятие должно основываться на родовых свойствах отдельных видов, фиксировать общее и единое в них, акцентировать внимание на том, что их объединяет и отвлекать от того, что в них различно, отражать место обстоятельств в системе категорий уголовного права[1].

Значение общего понятия обстоятельств, исключающих преступность деяния имеет и прогностические свойства, так как в случае расширения представленного перечня данных обстоятельств, необходимо чтобы новые обстоятельства обладали общими родовыми признаками с уже существующими. Законодатель в своей формулировке: «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» использует термин «деяние», чтобы отметить схожесть данного понятия с понятием преступления, которое в свою очередь, так же определяется через данный термин. Но одновременно, законодатель четко разграничивает эти понятия, так как исключает противоправность совершенного действия, тем самым признавая его правомерным. Исключение преступности деяния происходит потому, что лицо, его совершающее, действует во благо другим правоохраняемым интересам, к которым могут быть отнесены интересы государства, общества, другого лица или даже самого причинителя вреда. Мотивация совершенного деяния, как правило, может быть определена как общественно полезная. Чтобы обстоятельства могли выполнить свое предназначение – исключить преступность деяния, они должны точно соответствовать условиям их правомерности, указанным в законе. Иначе их правовая природа меняется, и они относятся к обстоятельствам, смягчающим наказание (п. «е» и «ж» ч. 1 ст. 61 УК). Деяния, совершенные при наличии таких обстоятельств, являются преступными; например, убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, влечет ответственность по ст. 108 УК[2].

Как говорилось ранее, представляется, что данное деяние является общественно – полезным, но нельзя не отметить, что не все они «одинаково полезны». «Если необходимая оборона, причинение вреда преступнику при его задержании носят ярко выраженный общественно полезный характер, желательны как для государства, общества в целом, так и отдельных граждан, то причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, даже если оно лишает субъекта возможности руководить своими действиями (ч. 1 ст. 40 УК РФ), отнюдь не является полезным и желательным»[3]. Согласие с этим выражает А.Н. Берестовой: «Поведение, причиняющее вред, не при всех обстоятельствах, исключающих преступность деяния, можно признать социально полезными. Но существуют и такие варианты поведения, которые правильнее считать социально приемлемыми или социально целесообразными. Это причинение вреда в результате физического или психического принуждения и крайняя необходимость в случаях, когда лицо, причиняющее вред, устраняет опасность, непосредственно угрожающую ему самому и его собственным правам»[4].

Так же следует отметить, что признаки «деяния» о котором говорит законодатель должны быть схожи с признаками состава преступления, предусмотренного одной из уголовно-правовых норм, потому что в отсутствии обстоятельств, исключающих преступность деяния, оно расценивалось бы как преступление. Представляется правильным рассматривать обстоятельства, исключающие преступность деяния, как акт человеческого поведения. Применительно к крайней необходимости, это конкретный акт человеческого поведения, т.е. действие направленное на устранение  опасности. Таким образом, если применять данный подход ко всем видам обстоятельствам, исключающим преступность деяния, то такой акт можно представить, как сознательный и волевой поступок человека. Так, необходимая оборона – это поведение гражданина выразившееся в причинении посягающему вреда с целью защиты охраняемых законом интересов. Хотя в обоих случаях выступает защита охраняемых законом интересов, данные правовые категории следует отличать по основанию их применения. Основанием применения необходимой обороны является общественно опасное посягательство, вызывающее необходимость его незамедлительного пресечения.

Основанием крайней необходимости является грозящая опасность охраняемым законом благам, неустранимая в данной обстановке иными средствами и способом. Следует отметить, что основание применения как необходимой обороны, так и крайней необходимости, должно быть реальным, способным оправдать причинение вреда наиболее важным ценностям личности и общества. Отсутствие необходимого основания исключает возможность совершения такого поступка. Таким образом, каждый отдельный вид обстоятельства, исключающего преступность деяния должен содержать единство правомерности поступка и реального основания. Так же следует отметить, что данный поступок, т.е сознательный, волевой акт, может выражаться как в форме действия, так и в форме бездействия. Так же, следует обратить внимание что, поскольку законодатель исключает преступность деяния, следовательно он предполагает и исключение признаков преступления. Таким образом рассматриваемое поведение, при наличии указанных ранее оснований не является общественно опасным и исключает виновность и наказуемость, поскольку будучи не являясь общественно-опасным, он не может считаться преступным. Подведя итог вышесказанного, можно сказать, что обстоятельство исключающее преступность деяния – это схожий по внешним признакам с преступлением, социально приемлемый правомерный поступок (в форме действия или бездействия), совершаемый при наличии определенных оснований, исключающий общественную опасность и противоправность деяния, а тем самым и уголовную ответственность за причиненный вред. Определение понятия обстоятельств, исключающих преступность деяния в научной литературе, представляется недостаточным для развития исследуемого института[5].  Представляется необходимым закрепление данного понятия на законодательном уровне, с целью повышения уровня правоприменительной практики, а так же во избежание коллизий в действующем законодательстве в случае расширения перечня обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Глава 2. Виды обстоятельств, исключающих преступность деяния

 

2.1 Необходимая оборона

 

В настоящее время общество активно обсуждает судебные процессы, связанные с превышением допустимого уровня обороны. В судебной практике также возникают вопросы по применению соответствующих нормативных актов. И если Верховный суд РФ, как правило, склонен выносить оправдательный вердикт в отношении оборонявшихся, то суды низших инстанций, часто, пытаются завысить квалификацию содеянного, и тем самым ошибочно расценивают акт необходимой обороны в качестве её превышения. Сама природа, а отнюдь не буква закона, в первую очередь, дала людям право на защиту неотъемлемых прав личности. Другими словами, основой для нормы о праве на необходимую оборону является лежащий в глубине человеческого подсознания инстинкт выживания. Таким образом, право на необходимую собственную оборону есть у любого гражданина России, и оно закреплено в ч. 2 ст. 45 Конституции нашей страны. Воспользоваться им может каждый, если речь идёт о защите своей жизни, прочих прав и свобод, но только, не доводя свои действия до расправы с обидчиком или самосуда над ним. Бывают ситуации, когда соблюсти установленные пределы сложно, а это уже может рассматриваться как преступление и влечет уголовную ответственность за превышение пределов необходимой обороны. Жизнь часто бывает непредсказуемой, и иногда происходят случаи, в которых человеку необходимо проявить физическую силу, когда ему угрожает опасность от нападения преступника. И вот тут возникает двоякая ситуация: с одной стороны – нужно дать отпор, а с другой – не допустить тяжелых последствий. Опасность ситуации в том, что при превышении самообороны жертва может занять позицию обвиняемого и понести полную ответственность за совершение преступления. Превышение обороны – это ситуация, в которой жертва, в стремлении защититься от нападения, причиняет преступнику вред, больший, чем он сам мог нанести жертве. О превышении необходимой обороны сказано в статье 114 УК РФ, где предусмотрено наказание за причинение действий, повлекшие тяжкие телесные повреждения. Однако если в результате защитных мер наступила смерть нападавшего, то этот случай попадает под статью 108 УК РФ. Эта статья предусматривает уголовную ответственность за убийство, совершенное при защите своей жизни и здоровья от нападения преступника, или при задержании нападающего. Из выше сказанного следует, что необходимая оборона должна быть прежде всего, правомерной. Одним из условий правомерности необходимой обороны является наличность общественно опасного посягательства. Иначе говоря, правомерность необходимой обороны признаётся тогда, когда преступное посягательство уже началось, либо же оно должно вот-вот начаться. Посягательство в качестве процесса воздействия на защищающегося, иных лиц, либо общественные и государственные интересы, регулируемые законом, начинается с того момента, когда возникает реальная возможность (угроза), что будет применено насилия или причинен иной вред. Если такая угроза имеет место быть, то оборонительные действия обороняющегося принимаются в учет, и в отношении него выносится оправдательный вердикт.

Исходя из этого, посягательство носит наличный характер лишь при возникновении угрозы, что будет причинен вред личностным, общественным или государственным интересам, которые регулируются в законодательстве. В доктрине уголовного права по исследуемой тематике существует мнение, что перенос начала совершения общественно опасного посягательства на более ранний этап, чем его действительное осуществление, оправдан, так как в таком случае посягающий перестает обладать неким временным преимуществом перед обороняющимся, а защита последнего становится более эффективной.  Также представляется верным мнение, что ожидание «начала посягательства», «первых активных действий со стороны нападающего» означает оказаться в заведомо проигрышном положении перед посягающим и не суметь противостоять его нападению, поставить под угрозу свою жизнь, здоровье и прочие, охраняемые законом интересы[6]. При этом вопрос о возможности причинения вреда при пресечении приготовления к общественно опасному посягательству в юридической доктрине решается не столь однозначно: оборона не может считаться необходимой, если она направлена против подготовительных к посягательству действий, поскольку само преступное посягательство ещё не началось. Этот этап предполагает лишь некие подготовительные действия к необходимой обороне (к примеру, сообщить правоохранительным органам о готовящемся преступлении, установить барьеры на входе в помещение). В то же время, если приготовительные к нападению действия становятся очевидными, непосредственно направленными на совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, то у обороняющегося возникает право прибегнуть к необходимой обороне.  Таким образом, следует признать, что оборонительные действия в отношении посягающего допускаются, если очевидно, что по окончанию приготовительных действий нападающий незамедлительно перейдёт к реализации непосредственно самого посягательства. Представляется верным мнение Т.Г Шавгулидзе о том, что эффективность самообороны во многом зависит от того, в какой из моментов применяются оборонительные действия. Наибольшей эффективности она достигает при оборонительных действиях до повреждения объекта защиты[7]. Ученые-правоведы практически единогласны в своих взглядах касаемо того, что причинение вреда посягающему лицу допускается, если есть реальная угроза посягательства, однако ими не в полной степени рассмотрен вопрос о внешних признаках, позволяющих обороняющемуся сделать верный вывод о том, что настаёт момент, когда посягающий готов перейти от подготовительных действий непосредственно к самому нападению. Формула «возникновение хотя бы реальной угрозы причинения вреда является основанием для применения мер защиты»[8] считается отражением лишь общего представления о начале нападения. Если же рассматривать конкретное преступление, то есть определенные движения тела, которые не могут быть точно интерпретированы, являются ли они угрозой или нет. Например, перед обороняющимся человек держит руку в кармане – вынул руку из кармана со складным ножом – начал открывать его – открыл – замахнулся им. С какого именно движения возникает реальная угроза причинения вреда, а, следовательно, с какого момента у обороняющегося возникает право на необходимые оборонительные действия? Данная проблема не может быть разрешена однозначно ни на доказательственном уровне, ни на уровне волевого решения субъекта. Что свидетельствует о необходимости законодательно уточнить признаки, позволяющие верно судить о том, реальна ли угроза осуществления общественно опасного посягательства. Пленум Верховного Суда РФ в п. 2 своего постановления от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» предпринял попытку решить указанную проблему: «Выражением непосредственной угрозы осуществления насильственных действий, опасных для жизни обороняющегося или иного лица, могут быть высказывания о намерении немедленного причинения обороняющемуся или иному лицу смерти или вреда здоровью, опасного для жизни, демонстративные действия нападающего с оружием или предметом, которое используется в качестве оружия, взрывными устройствами, если, учитывая конкретную обстановку, существовали опасения осуществления этой угрозы».  По смыслу данного положения, признаками, свидетельствующими о реальной угрозе осуществления посягательства, являются: высказывания о намерении немедленного причинения обороняющемуся или иному лицу смерти или вреда здоровью, опасного для жизни; демонстративные действия нападающего с оружием или предметом, которое используется в качестве оружия, взрывными устройствами. Представляется, что рассматриваемое Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 г. № 19 должно содержать более подробное разъяснение по поводу того, какие признаки в поведении посягающего или окружающей обстановке свидетельствуют о возникшей угрозе немедленного осуществления общественно опасного посягательства. К числу таких признаков целесообразно отнести следующие:  высказывания посягающего о намерении немедленного причинения обороняющемуся или иному лицу вреда его жизни, здоровью, физической неприкосновенности, собственности, иным правам и свободам; демонстративные действия нападающего с оружием или предметом, которое используется в качестве оружия, взрывными устройствами;  агрессивное поведение посягающего при отсутствии высказывания конкретных угроз;  попытка посягающего лица схватить либо удерживать обороняющегося за одежду, руки, туловище;  попытка посягающего преследовать обороняющегося или других лиц; попытка посягающего резко сократить расстояние между ним и обороняющимся или другим лицом;  оскорбительное приставание посягающего к обороняющемуся или другим лицам, в том числе сопровождаемое нецензурной бранью; иные действия посягающего, свидетельствующие о наличии непосредственной опасности начала осуществления посягательства. При этом обращается внимание на реальность высказанной угрозы – у оборонявшегося или других лиц должны иметься основания опасаться осуществления общественно опасного посягательства. Однако при этом указанные признаки, согласно рассматриваемому пункту постановления, относятся только к посягательству, сопряженному с применением насильственных действий, угрожающих жизни обороняющегося или иного лица.  Тем не менее, угроза осуществлением посягательства, не сопряженного с применением насильственных действий, угрожающих жизни обороняющегося или иного лица, также является основанием, позволяющем гражданам реализовывать свое естественное право применять необходимые оборонительные действия.

С учетом вышеизложенного представляется целесообразным дополнить п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» абзацем следующего содержания: «О наличии реальной угрозы посягательства могут свидетельствовать высказывания посягающего о намерении немедленного причинения обороняющемуся или другому лицу вреда его жизни, здоровью, физической неприкосновенности, собственности, иным правам и свободам; демонстративные действия нападающего с оружием или предметом, которое используется в качестве оружия, взрывными устройствами; агрессивное поведение посягающего при отсутствии высказывания конкретных угроз; попытка посягающего лица схватить либо удерживать обороняющегося за одежду, руки, туловище, преследовать обороняющегося или других лиц, резко сократить расстояние между ним и обороняющимся или другим лицом; оскорбительное приставание посягающего к обороняющемуся или другим лицам, в том числе сопровождаемое нецензурной бранью; иные действия посягающего, свидетельствующие о наличии непосредственной опасности начала осуществления посягательства». 

Для обороняющегося также крайне важно не пропустить момент окончания посягательства.

Основываясь на изучении уголовного законодательства, уголовно-правовой доктрины и судебной практики, можно сделать вывод о том, что об окончании момента преступного посягательства свидетельствуют следующие обстоятельства, осознав которые обороняющийся, во избежание уголовной ответственности за превышение пределов необходимой обороны, должен прекратить оборонительные действия:  Если нападавший решил остановить угрозы и посягательства, но при этом все равно был убит защищающимся, то последнему будет вменяться более тяжкое преступление, чем превышение пределов необходимой обороны. 

Важным фактором также является наличие оружие у нападающего[9].  Пока у него в руках есть оружие, жертва может применять любые ответные меры против него. Как только преступник становится безоружным, любое использование оружия защищающейся стороной будет расцениваться не как оборона, а как нападение.   Границы обороны при задержании преступника более шаткие, и любое насильственное действие совершенное после того, как нападающий обезврежен и не несет угроз, может считаться превышением необходимых мер.  

Другой аспект задержания – добровольное прекращение преступником неправомерных действий. С этого момента по отношению к нему нельзя применять никакого физического воздействия.   Если убийство нападающего было совершено после его задержания, то это также не относится к превышению обороны или убийству по неосторожности. Это считается тяжким преступлением, и расценивается как убийство из мести.  Таким образом, своевременность оборонительных действий имеет большое значение для квалификации действий обороняющегося. Кроме того, способность обороняющегося верно определить момент подготовки, начала и окончания преступного посягательства по перечисленным выше признакам, позволит ему остаться в границах необходимой обороны и не превысить её пределы[10].

 

2.2 Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление

 

Деятельность государства по обеспечению прав человека естественным образом включает в себя пресечение преступных посягательств, а также привлечение лиц, совершивших такие посягательства к уголовной ответственности.

Однако, прежде чем преступник предстанет перед судом, зачастую требуются усилия по его изобличению и задержанию. В этой связи исследование норм института уголовно-правового задержания представляет неоспоримый теоретический и практический интерес. В основе юридической природы института причинения вреда преступнику при осуществлении его задержания лежат конституционно-правовые нормы-принципы ст. 2, ч. 1, 2 ст. 45, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Статья 38 УК РФ обобщает и развивает данные конституционные положения в аспекте обстоятельств, связанных с задержанием лица, совершившего уголовно наказуемое деяние, устанавливая условия и пределы правомерности причинения вреда уголовно охраняемым интересам.  Причинение вреда, допущенное при задержании преступника, представляет собой акт правомерного, социально допустимого поведения, регламентированный уголовным законодательством. Действия задерживающего могут выражаться в причинении задерживаемому лицу физического, имущественного или морального вреда, обусловленного необходимостью ограничения свободы передвижения последнего в целях передачи его органам власти. Подобное поведение граждан понимается законодателем как отвечающее интересам личности (в том числе, непосредственно пострадавшей от преступного посягательства), общества и государства. Данная позиция выражена в тексте Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 г. № 19.  В исследованиях, посвященных исследуемому нами вопросу особо акцентируется внимание на том, что пресекаемое деяние, помимо формального соответствия признакам того или иного преступления, должно характеризоваться достаточно высокой общественной опасностью, позволяющей отграничивать его от правонарушений иного вида (административных, дисциплинарных и т.д.), а также от малозначительных деяний, не составляющих опасность для общества в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК РФ.  Оценка степени общественной опасности является сама по себе проблемным аспектом теории и практики уголовно-правовых отношений и может зависеть от: социальной значимости тех или иных охраняемых общественных благ и интересов; характера, причиняемого им вреда; квалифицирующих признаков преступного деяния; половозрастных особенностей или должностного положения преступника и др. Названные качественно-количественные критерии обуславливают градацию преступного деяния в рамках четырех категорий, закрепленных в ст. 15 УК РФ.

УК РФ непосредственно связывает правомерность причинения вреда здоровью, повреждение имущества преступника и т.д. с достижением общественно полезного результата, выраженного в его задержании. Таким образом, причинение вреда и задержание лица, совершившего уголовно-наказуемое деяние, выступают в качестве диалектически взаимосвязанных правомерной цели и средств ее достижения.

Конечным итогом действий задерживающего лица должна выступать передача преступника в органы власти, призванная обеспечить законное разбирательство дела[11]. В ситуации уголовно-правового задержания исключительно важное значение имеет соблюдение условий его правомерности, поскольку только в таком случае можно вести речь об отсутствии общественной опасности в действиях задерживающего лица. Вред, личным благам и интересам преступника, действительно имеет место, однако, он не приобретает степени общественно опасного, поскольку сама цель задержания преступника, в конечном итоге, направлена на защиту охраняемых уголовным законом интересов (т.е. обеспечение общественной безопасности) и реализацию принципа неотвратимости уголовной ответственности. Следовательно, действия по задержанию преступника, сопровождающиеся причинением ему вреда могут приобретать общественно-опасный только в ситуациях нарушения условий и пределов установленных нормами части второй статьи 38 УК РФ. 

Уголовно-правовые отношения, возникающие по поводу причинения вреда, задерживаемому преступнику включают в свое содержание комплекс прав и обязанностей их участников. Само рассматриваемое нами причинение вреда выступает в качестве юридического факта, порождающего отношения уголовно-правового характера, участие в которых принимают: лицо, производившее задержание; задержанный преступник, которому причинен вред и должностные лица правоохранительных органов, уполномоченные принимать решение относительно правомерности указанного вреда.  Что касается момента возникновения правового основания причинить вред преступнику в целях его задержания и передачи органам власти, то им является момент осуществления лицом, совершившим преступное деяние попытки уклонения от уголовной ответственности.

Непосредственным моментом возникновения рассматриваемого нами уголовного правоотношение является объективная реализация интеллектуально-волевого намерения задерживающего нанести допустимый вред объектам уголовно-правовой охраны в целях, указанных в ст. 38 УК РФ. Моментом окончания (поводом к окончанию) рассматриваемых нами правоотношений могут являться: передача задержанного преступника должностным лицам государственного органа, полномочного осуществлять уголовное преследование; самостоятельное прекращение задерживающим лицом действий по задержанию преступника; неудачные действия задерживающего и сокрытие преступника; объективное отсутствие возможности соблюсти условия и пределы правомерности, установленные нормами ст. 38 УК РФ. Принуждение, сопровождаемое причинением вреда, при задержании преступника, имеет цель не наказания, а восстановления нарушенного правопорядка, вызванного уклонением преступника от уголовного наказания, призвано обеспечить исполнение его обязанности понести наказание перед законом. Таким образом, юридическая природа рассматриваемого нами явления связана с причинением вреда объектам уголовно-правовой охраны, и в силу этого, имеет внешнюю схожесть с составами преступлений, посягающих на жизнь, здоровье и собственность. Такая объективная схожесть с преступным деянием обуславливает необходимость тщательного процессуального разбирательства обстоятельств задержания, сопровождавшегося причинением вреда задерживаемому преступнику. В ситуации уголовно-правового задержания исключительно важное значение имеет соблюдение условий его правомерности, поскольку только в таком случае можно вести речь об отсутствии общественной опасности в действиях задерживающего лица. Вред, личным благам и интересам преступника, имеет место, однако, он не приобретает степени общественно опасного, поскольку сама цель задержания преступника, в конечном итоге, направлена на защиту охраняемых уголовным законом интересов (т.е. обеспечение общественной безопасности) и реализацию принципа неотвратимости уголовной ответственности.

Подводя итог проведенному анализу отметим, что состав правомерного причинения вреда при задержании преступника имеет важное значение для уголовного права, но несовершенство данного института не позволяет в полной мере эффективно осуществлять свои обязанности сотрудниками правоохранительных органов или удерживать их от чрезмерного причинения вреда, ввиду того, что нет четкого определения критериев и условий причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

 

2.3 Крайняя необходимость

 

Глава 8 УК РФ содержит положения об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, таких как необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайняя необходимость и др. Объединяет все эти категории, как подчеркивается в литературе, «изначальное исключение преступности деяния»[12]. Действительно, лицо в данном случае не получает «прощение» или «снисхождение» за позитивное постпреступное поведение (как при деятельном раскаянии) или за отказ от преступного поведения (как при добровольном отказе). Его поведение изначально оценивается как непреступное (при соблюдении пределов необходимой обороны, крайней необходимости и др.), несмотря на то, что формально содержит в себе признаки преступления. В данном случае вряд ли можно согласиться с оценкой крайней необходимости как поведения, «социально допустимого с позиций уголовно-правовой оценки». Оно является, по нашему мнению, социально полезным. Крайняя необходимость представляет собой вариант поведения, имеющий более высокую социальную ценность, чем соблюдение закона в данной конкретной экстремальной ситуации, т.к. лицо делает все возможное для решения возникшей проблемы, хотя бы для этого «из двух зол пришлось выбирать меньшее». Например, лицо, оказывая помощь раненому или больному, совершает угон автомобиля для того, чтобы доставить последнего в больницу, чем спасает ему жизнь. Соблюдение закона в данной ситуации заключается в оказании посильной первой помощи и вызове «скорой». Однако, необходимо учесть что не везде можно рассчитывать на быстрый приезд врача. Одной из ключевых проблем при этом является оценка соразмерности «выбора из двух зол», когда есть возможность причинения вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась. Следует ли, например, в описанной ситуации совершать угон автомобиля, если есть все же вероятность, что «скорая» приедет вовремя? Или если лицо не имеет достаточных навыков управления автомобилем и может совершить ДТП в котором погибнет не только «спасаемый», но и иные лица? Имеется ли в данном случае превышение пределов крайней необходимости? Для этого законом определяются условия правомерности поведения в ситуации крайней необходимости. В литературе отмечается, что опасность должна непосредственно угрожать правам личности или интересам общества, быть наличной и реальной[13]. Наличие опасности означает существующую угрозу правоохраняемым интересам. Она уже возникла и еще не исчезла. Например, в описанной выше ситуации, перевязка раны может остановить кровь, непосредственной угрозы жизни лица нет и нет необходимости в срочных действиях. Поэтому угон автомобиля для доставки раненого в больницу будет явным превышением пределов крайней необходимости. То же касается и возможности возникновения опасности в будущем. Некоторые авторы, впрочем, предлагают отнести период начала состояния крайней необходимости к моменту, когда «сложилась обстановка, свидетельствующая о значительной степени вероятности возникновения опасности»[14]. Иными словами, предлагается ввести субъективный критерий, т.е. оценивать не только реальную обстановку ситуации опасности, но и ее восприятие конкретным лицом. В нормах ч. 1 ст. 39 УК этот критерий неявно предполагается, ведь лицо должно оценивать «характер и степень угрожающей опасности», но явно не выражен, что представляется неверным. Указание на субъективный критерий имеется и в ч. 2 ст. 39 УК. Превышение пределов крайней необходимости, согласно ч. 2 ст. 39 УК, влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда.

Если лицо просто неадекватно оценило ситуацию, то умысла нет, следовательно, нет и вины и ответственности. Как отмечает А.М. Станкевич, в странах общего права, в отличие от романо-германской правовой семьи, предел допустимого вреда всегда определяется с учетом психического состояния лица, его оценки ситуации, его предположений о развитии опасности9 , что представляется правильным. Следует, впрочем, отметить, что лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние в ситуации крайней необходимости, по законодательству, например, штата Калифорния, само несет бремя доказывания наличия данной ситуации. Такое лицо должно привести, как определяет Инструкция жюри по уголовным делам, веские доказательства, что каждый из шести перечисленных ниже пунктов соответствует действительности:

1  (Он / она) действовал в чрезвычайной ситуации, чтобы предотвратить значительный вред себе или третьим лицам.

2 (Он / она) не имел адекватной правовой альтернативы таким действиям.

3 Действия лица не создали бóльшую опасность, чем удалось избежать.

4 (Он / она) на самом деле считал, что его действия необходимы для предотвращения угрозы причинения вреда.

5 При здравом рассуждении такие действия действительно представляются необходимыми в данной ситуации.

6 (Он / она) не внес существенного вклада в создание данной чрезвычайной ситуации. В отличие, например, от необходимой обороны, источники грозящей опасности при крайней необходимости могут быть самыми разнообразными. Это действия людей (как преступные, так и непреступные), животных, действие источников повышенной опасности, сил природы и т.п[15]. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением о необходимости введения в УК РФ специальных норм об уголовной ответственности за причинение отдельных видов вреда при превышении пределов крайней необходимости, аналогичных нормам о причинении вреда при превышении пределов необходимой обороны или задержания лица, совершившего преступление. Полагаем, в Особенной части УК РФ практически невозможно предусмотреть все случаи совершения преступлений, связанных с умышленным превышением пределов крайней необходимости. Как правильно отмечает Г.Г. Белоконь, в ст. 37 и 38 УК причинение вреда ограничено узким кругом объектов (жизнь, здоровье, честь, достоинство, имущественные права). А при крайней необходимости ни по лицам, ни по объектам причинения вреда никаких ограничений нет, поэтому увеличение спектра таких составов возможно в пределах всей Особенной части УК практически без ограничений. Наконец, рассмотрим два важных признака, позволяющих говорить об отсутствии превышения пределов крайней необходимости, непосредственно закрепленных в ст. 39 УК. Во-первых, опасность нельзя было устранить способом, не связанным с причинением вреда интересам третьих лиц. Например, при ранении на охоте, когда вряд ли можно рассчитывать на своевременный приезд «скорой помощи», следует обращаться к другим способам, в т.ч. нарушающим имущественные интересы третьих лиц (угон транспортного средства). Во-вторых, вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, должен быть менее значительным, чем вред предотвращенный. Это самый сложный вопрос для его решения на практике, особенно с учетом субъективного критерия. Так, ФИО осуществлял незаконное подключение электроэнергии. В результате его действий в многоквартирном доме погас свет. Ч. в это время укладывала спать малолетнего ребенка. Выйдя на площадку, Ч. потребовала от ФИО прекратить незаконные действия, на что тот не отреагировал, вызвала полицию. После отъезда полиции ФИО вновь продолжил что-то делать в электрощитке. Ч. сказала, что у нее ребенок не может заснуть и вновь потребовала от ФИО прекратить его действия. В результате конфликта ФИО получил побои в виде царапин и ссадин. Ч. осуждена по ст. 116 УК. Кассационная инстанция указала, что угроза отключения в ночное время света в жилом доме, где находился малолетний ребенок, свидетельствует, «что Ч. в сложившейся обстановке действовала в состоянии крайней необходимости, не превысила ее пределов». Суд правильно указал, что Ч. не имела умысла именно на нанесение побоев ФИО, что исключает ее осуждение по ст. 116 УК. Но была ли это ситуация крайней необходимости? В быту отключения электричества, как известно, не редкость и никакой непосредственной угрозы они не несут, если это случается не в больнице или на другом специальном объекте. Действия ФИО представляли потенциальную опасность (кто-то может оступиться в темноте и упасть, может повредиться компьютер и т.п.), что не соответствует критериям наличности и реальности опасности в ситуации крайней необходимости. Поскольку вред от действий ФИО по отключению электричества является гипотетическим, а вред, причиненный ему Ч. реальным, хоть и незначительным, здесь нет ситуации крайней необходимости. Бездомный Магадини забрался в чужой дом и был осужден за нарушение неприкосновенности жилища. Вышестоящий суд указал, что в данном случае имеется ситуация крайней необходимости, т.к. существовала прямая и непосредственная угроза жизни Магадини, который мог замерзнуть (в штате Массачусетс, где произошли эти события, бывают очень низкие температуры), он не мог ее предотвратить другим способом (в районе отсутствовали социальные службы и полиция, к которой он обращался, не помогла ему) и это угроза правоохраняемым ценностям более высокого уровня (жизнь), чем были нарушены (неприкосновенность частной собственности). Решение Верховного суда Массачусетса было законным, т.к. законодательство штата не содержит положения, аналогичного пункту 6 Инструкции жюри по уголовным делам штата Калифорния (лицо не внесло существенного вклада в создание ситуации).  Инструкция, как представляется, более полно описывает ситуацию крайней необходимости. Ведь Магадини не мог не знать, что зимой в данной местности бывает холодно и ему следует заблаговременно обратиться в социальные службы.  Тем самым он сам создал ситуацию опасности, а Верховный суд Массачусетса создал прецедент оправдания лиц, незаконно пользующихся чужим имуществом. В связи с изложенным, хотелось бы предложить, по примеру аналогичных норм зарубежных стран, закрепить непосредственно в ст. 39 УК признаки превышения пределов крайней необходимости:  уголовно наказуемое деяние совершено для предотвращения незначительной опасности;  вред, причиненный деянием, равен или более значителен, чем предотвращенный;  опасность можно было устранить другими средствами, не связанными с причинением вреда интересам третьих лиц;  лицо не имело объективно обоснованного, добросовестного убеждения, что его действие было необходимо, чтобы предотвратить больший вред;  лицо способствовало созданию экстренной ситуации[16].

 

2.4 Исполнение приказа или распоряжения

 

Глава 8 Уголовного Кодекса РФ определяет обстоятельства исключающие преступность деяния в частности исполнение приказа или распоряжения. В советском законодательстве довольно долго стоял вопрос о уголовно-правовом значении исполнения приказа или распоряжения.

Комментарий к ст. 42 УК РФ поясняет, что судебная оценка действий по причинению вреда при исполнении приказа вызывала разночтения. В связи с этим, усматривается необходимость разобрать этимологию термина «приказ» и «распоряжения». В толковом словаре Ушакова дается следующее определение: «Официальное распоряжение органа власти (войскового начальника, начальника учреждения), обращенное обычно к подчиненным и требующее выполнения определенных действий, соблюдения тех или иных правил или устанавливающее определенный порядок, положение». Толковый словарь Ожегова же под приказом или распоряжением считают «официальное указание, подлежащее неукоснительному исполнению». Доктор юридических наук, заслуженный деятель науки РФ В.П. Ревин, считает, что в контексте ст.42 УК РФ, следует иметь ввиду организационно-распорядительные документы или решения, которые издаются или отдаются во всех сферах управленческой деятельности и не относятся только к военным органам управления. Усматривается разночтения этого термина, но общим остается сущность термина заключающаяся в обязательности выполнения приказа или распоряжения. Дальнейший анализ статьи уголовного кодекса будет основан на мнении ученых юристов, потому что именно их мнение в контексте статьи уголовного кодекса являются наиболее объективными. Сам законодатель в эту статью вносит требование, что приказ или распоряжение может быть использован в отношениях «начальник – подчиненный». Следовательно, приказ может отдавать лицо наделенное соответствующими правами в определенной сфере деятельности. Приказ должен иметь устную или письменную форму. Иметь четкую структуру и быть простым для понимания.

Отдаваться в рамках компетенции лица отдавшего приказ либо распоряжение. Ревин В.П. вносит дополнительные два условия, приказ должен быть выполним в рамках поставленных начальником условий и причинять минимальный в данных условиях вред охраняемым законом интересам[17].

Выполнение всех этих указанных условий предполагает, что при выполнении приказа или распоряжения ошибки не допустимы, в том числе поблажки при наличии личной заинтересованности. Главным образом это относится к Следственному Комитету РФ, Министерству Внутренних Дел, Федеральной Службе Безопасности и другим органам национальной безопасности и правоохранительным органам. Конечно, в целях противодействия проявлении коррупционных явлений был создан ФЗ «О Противодействии коррупции» и в нем четко прописан ряд последовательных действий при возникновении у государственного служащего личной заинтересованности. К примеру, Следственный комитет утвердил порядок уведомления сотрудниками вышеуказанной структуры о возникновении конфликта интересов или о возможности его возникновения. Правоохранительные ведомства имеют аналогичные положения. Поэтому речь о возможность нарушений при осуществлении приказа таким образом практически сведена на нет. Вторым подобным аспектом может являться истечение срока выполнения приказа. Возможно, предположить что по истечению срока выполнения приказа его актуальность снижается и подчиненному дается право не исполнять его. В случае, когда предполагаемый подчиненный не выполнил приказ либо распоряжение в указанные сроки, по всей видимости, наказания не понесет. Потому как, Уголовный Кодекс РФ не предусматривает условия для выполнения приказа, хотя императивная норма, содержащаяся в ст.322 УК РФ косвенно указывает на то, что законодатель намеренно отдал определение условий на волю правоприменителю с целью не создавать коллизий в праве. Комментарий к вышеуказанной статье аналогично не дает каких-либо пояснений по поводу сроков в рамках, которых подчиненный обязан выполнить приказ, однако ссылается на другие нормативно-правовые акты, которые по своей природе являются только ведомственными и в них указывается на единоначалие приказа, то есть лицо отдающее приказ (командир) наделяется полнотой распорядительной власти по отношению к подчиненному. Анализ вышеуказанных актов позволяет выделить несколько наиболее остро стоящих вопросов, а конкретнее: Какие отношения регулирует ст. 42 УК РФ? Может ли данная статья распространяться на отношения вне воинской службы, если да то каким образом? На основании вышеизложенного усматривается необходимость в выделении проблемы доказывания следователем/дознавателем/оперуполномоченным нарушения закона либо правомерности самого приказа. Какие оперативно-розыскные мероприятия проводятся с целью доказать виновность либо невиновность участников доследственной проверки. Не стоит оставлять без внимания морально-этический аспект т. е в случае если приказ носит характер каким – либо образом не соответствующий идеалам подчиненного. На этот счет Е. А. Савостина в своей работе «Соотношение морали и служебного долга» подчеркивает, что командир должен всегда помнить, что он не просто «командует», а имеет честь командовать вверенной ему ротой, полком или иным войском. Он это обязан помнить в мирное время, уважая в подчиненных их воинское достоинство, так и особенно на войне когда с честью вверенной ему роты, корпуса либо армии неразрывно связана и их личная честь, их доброе имя в глазах грядущих поколений. Поэтому отдавать приказания он обязан в соответствии с этим наставлением и руководствоваться традициями Российской Армии и нормами закона[18].

Но если приказ отдан в соответствии с вышеуказанными нормами, но подчиненный все равно противится исполнению приказа, как поступить в этом случае?

Во-первых: военнослужащий может иметь пацифистские взгляды в связи с чем, сама служба в вооруженных силах противоречит его взглядам и он не может осуществлять воинский долг, мужественно защищать, свободу независимость и конституционный строй России, народ и отечество. Законодательство России предполагает такую возможность и поэтому дает право на прохождение альтернативной службы. Поэтому в связи с этим можно сделать вывод, что Российское законодательство предусмотрело все возможные варианты развития событий по поводу исполнения приказа, особенно в случае если приказ неправомерный и не может быть исполнен. Выделяется два вида невозможности исполнения приказа: неисполнение приказа связано напрямую с волей подчиненного, неисполнение приказа не зависящей от воли подчиненного с целью противодействовать неправомерным действиям. Поэтому в связи с этим можно сделать вывод, что в Российское законодательство предусмотрело все возможные варианты неисполнения приказа во всевозможных случаях. Однако остается нераскрытой ситуация когда изданный приказ либо распоряжение имеет незаконный характер. Природа незаконности приказа либо распоряжения элементарно объясняется в несоответствии его с нормами закона. Важно отметить, что приказ либо распоряжение должен иметь определенную форму, если она является обязательной. Аргументом к вышесказанному является ч. 1 ст. 332 УК. РФ, поясняющая, что приказ должен иметь определенный порядок и издаваться в точности согласно нему. Незаконный приказ или распоряжение исполнению не подлежат. Если все же такой приказ исполняется, то всю ответственность в полном объеме понесет уполномоченное лицо, которое отдало незаконный приказ, при этом как отмечалось сам исполнитель ответственности не понесет. Однако учитывая специфику уголовного кодекса, то есть наличие в нем преимущественно императивных норм, было бы нерациональным полагать, что действия либо бездействия исполнителя можно отнести в качестве дозволения. Речь может идти лишь об ошибочном восприятии подчиненным отданных ему начальником приказа или распоряжения как законных и обязательных для исполнения[19].  Вместе с тем, ст. 42 УК РФ указывает, что уголовная ответственность исполнителя исключается, если последний в силу каких-либо обстоятельств не смог ясно понять незаконную природу приказа либо распоряжения. Ложное осознание законности официальных указаний не приводит к наложению санкций в этом случае, законодатель представляет, что исполнитель в связи с этим не мог предпринять действий с целью исключить преступное деяния. Поэтому в этом случае, когда исполнитель не может осознать незаконность приказа, исполнение незаконного приказа признается, как исполнение законного приказа. Добросовестное заблуждение в данном случае относительно законности приказа или распоряжения лицо действует невиновно в ситуации мнимого исполнителя этих указаний. При наличии возможности осознания их незаконными оно действует неосторожно, совершая во всех указанных случаях общественно опасное деяние. Этим вопросам законодатель не уделил внимания, в связи с чем возникает проблема с определением социально-правовой природы причинения вреда правоохраняемым интересам при исполнении приказа или распоряжения. Вместе с тем, отсутствие у исполнителя сознания необязательности и незаконности приказа или распоряжения – необходимое условие правомерности его действий (бездействия), совершаемых при их исполнении. Необязательность приказа заключается в его противоречии нормам закона, который по всем признакам незаконный, является не желательным для исполнения. Поэтому уголовную ответственность исполнитель понесет в случае незаконной природы приказов либо распоряжений, которые направлены на причинения вреда правоохраняемым интересам во исполнение заведомо незаконных. Существует необходимость в анализе других статей уголовного кодекса прямо либо косвенно связанных с ст. 42 УК РФ. К примеру, ч. 2 ст. 42 регламентирующая, что лицо, совершающее умышленное преступление с целью исполнить необязательный приказ несет ответственность на общих основаниях. Вместе с тем в статье присутствует отсылка к ч. ч 2, 3 ст. 33 УК РФ. Данная статья регламентирует виды соучастия определяющая непосредственно роли исполнителя – подчиненного и организатора – начальника. Исходя из данных судебной практики, чаще всего приказы противоречащие нормам закона направлены на получение личной пользы, нежели в интересах государства. В связи, с чем усматривается необходимость подробнее рассмотреть ст. 285 УК РФ и установить точки соприкосновения с вопросом об исполнении приказа или распоряжения. Когда в действиях лица отдающего приказ содержатся все признаки состава преступления предусмотренного ст. 285 или ст. 201 УК РФ, то он должен отвечать также и за злоупотребление должностными полномочиями или соответственно за злоупотребление полномочиями. По своей истинной сути лицо, исполняющее приказ или распоряжение обязано действовать не иначе как в интересах службы, а если указания начальника основаны на законе, то и во имя закона. Наличествует стремление к достижению общественно полезной цели, которая направляет действия (бездействие) исполнителя законного приказа или распоряжения. Общественно полезная цель при исполнении приказа либо распоряжения напрямую сопряжена с правомерностью действий направленных для выполнения вышеуказанной цели. Цель оправдывает средства. Исполнение незаконных приказа или распоряжения должно быть соразмерным той законной цели, которую нужно достичь путем исполнительских действий (бездействия)[20]. Применение мер, явно выходящих за пределы прав и полномочий, предоставленных приказом или распоряжением и заведомо несоразмерных законной цели, которую необходимо было достичь, образует превышение пределов необходимости исполнения приказа или распоряжения. Деяние, совершенное при превышении пределов необходимости исполнения приказа или распоряжения, признается преступлением, совершенным при смягчающих обстоятельствах. Именно нарушение этого условия правомерности исполнения приказа или распоряжения рассматривается законодателем (п. «ж» ч. 1 ст. 61УК) в качестве обстоятельства, смягчающего наказание. В порядке совершенствования уголовного законодательства целесообразно было бы дать определение понятия «превышение пределов необходимости исполнения приказа или распоряжения» в ст. 42 УК и прямо указать его в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, в ст. 61 УК.

Из сказанного вытекают следующие выводы.

1 Исполнение приказа или распоряжения начальника является профессиональной обязанностью подчиненного, которая подлежит неукоснительному исполнению даже в тех случаях, когда это причиняет вред охраняемым уголовным законом интересам и когда исполняются незаконные приказ или распоряжение, незаконность которых неочевидна, т.е. не осознается исполнителем. Уголовную ответственность в последнем случае несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.

2 Исполнение заведомо незаконных (преступных) приказа или распоряжения образует сложное соучастие в преступлении, в котором подчиненный выступает в качестве исполнителя, а начальник, отдавший такие указания, – в качестве организатора. При этом лицо, отдавшее заведомо незаконные (преступные) приказ или распоряжение, может быть привлечено к уголовной ответственности также за злоупотребление должностными полномочиями или злоупотребление полномочиями, если в его действиях содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного соответственно ст. 285 или ст. 201 УК РФ.

 

2.5 Обоснованный риск, физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния

 

Для построения здорового государства, где доминируют правовые принципы, необходим комплексный анализ всех аспектов его жизнедеятельности.

Прежде всего необходимо детальное и глубинное изучение действующих норм права, а также реализация данных норм на практике и их соотношение с вызовами реальности.

В современных правовых государствах предусматривается то, что человек, его честь и достоинство признаются наивысшей ценностью, а любое посягательство на его жизнь и здоровье – недопустимо и является наказуемым в рамках законодательства.

Защита всех аспектов нормального функционирования общества и личности в частности – приоритетное направление деятельности государства. Данные положения находят свое закрепление в ряде законодательных актов, таких как Конституция РФ и Уголовный Кодекс.

Однако, как показывает практика, не все его нормы прямо отображают реальное положение дел и соотношение теории и практики.   В юридической науке существует множество пробелов и разногласий теории и практики. Поэтому, проблематика обстоятельств, исключающих преступное деяние является едва ли не наиболее обсуждаемой в научных кругах среди правоведов и криминологов. Данная проблематика является достаточно изученной такими учеными как, Ю.В. Баулин, В.А. Блинников, С.Г. Келина, П.С. Матышевский, Н.И. Мельник, П.П. Михайленко, А.А. Музыка, В.В. Сташис и другие. Однако именно она является наиболее противоречивой в ее непосредственной реализации. Еще со времен СССР данной проблематике были посвящены многочисленные работы ведущих умов того времени. Кроме того, теоретики и практики уголовного права на уровне научных статей и диссертационных работ были изучены данные положения и даны соответствующие рекомендации. Однако, данное положение дел не прекратило дискуссии относительно обстоятельств, исключающих преступные деяния. Обстоятельства, исключающие преступность деяния – такие деяния (действия или бездействие), которые хотя и имеют внешнее сходство с признаками состава преступления, однако причинение ими вреда признается, при соблюдении указанных в законе условий, общественно полезным и правомерным.  

Как мы отметили ранее, Уголовный Кодекс РФ выделяет шесть обстоятельств, исключающих преступность деяния – это необходимая оборона, причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании, крайняя необходимость, обоснованный риск, физическое или психическое принуждение, исполнение приказа или распоряжения.  Данные положения закреплены в статьях 37-42. Обстоятельства, исключающие преступное деяние, по нашему мнению, являются необходимыми, так как основная цель уголовного законодательства – наказание виновных и защита невинных.  Однако, данная статьи довольно часто используются злоумышленниками как попытка избежать правосудия. Судебной практике по уголовным делам известны случаи, когда благодаря данным нормам, многочисленные правонарушители пытались избежать заслуженного наказания и, вследствие отсутствия соответствующих доказательств, уходили от уголовной ответственности.  В качестве примера может быть приведен реальный случай из уголовной практики.

В 2014 году гражданин Владимир Ш. был похищен и, после физического воздействия, а также угрозы расправы над ним и его семьей, вынужден был совершить убийство своего коллеги. Действия Владимира Ш. были подведены под статью 40 УК РФ – физическое или психическое принуждение, вследствие чего он не понес наказание. Однако, только благодаря действиям правоохранительных органов и криминалистов было выявлено, что Владимир Ш. изначально запланировал убийство на почве ревности, а благодаря нормам статьи 40 УК РФ пытался избежать незаслуженного наказания. Как выяснилось первоначальные показания Владимира Ш. про похищение и физическое принуждение были выдуманы им самим.  Новые обстоятельства дела, переквалифицировали действия Владимира Ш. под статью 107 УК РФ – Умышленное убийство, совершенное в состоянии аффекта.   Сейчас же криминалисты и работники правоохранительных органов столкнулись с правовой коллизией, когда нормы права, направленные на защиту невиновных, используются злоумышленниками во избежание наказания. 

Согласно ч. 1 статьи 40 УК РФ – не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, если вследствие такого принуждения лицо не могло руководить своими действиями (бездействием).  Таким образом, физическое принуждение – это применение криминального или некриминального физического насилия по отношению к человеку, имеющее за собой цель принудить ее против воли совершить преступное деяние.  По мнению О. Гуртовенко, такое физическое принуждение бывает преодолимого и непреодолимого характера.

Под непреодолимым физическим принуждением следует понимать физическое принуждение, где принуждаемый не имеет фактической возможности избежать совершения преступления[21]. В данном случае законодательство не усматривает признаков преступления.

Под преодолимым физическим принуждением понимается физическое принуждение, вследствие которого принуждаемый имеет фактическую возможность не совершать преступление, к которому его принуждают, и которое, в свою очередь, имеет признаки преступления.

В свою очередь на практике является очень затруднительным, а в некоторых случаях практически невозможным определение преодолимого или непреодолимого физического принуждения.

Еще более сложная ситуация с доказательной базой обстоит с психическим принуждением.  Психическое принуждение – это применение криминально-правового или не криминально-правового психического насилия по отношению к человеку с целью принудить ее против воли  совершить преступление. Распространенная точка зрения доминирует в кругах правоведов, что угроза физического насилия является разновидностью психического насилия.  Также к нему принято относить шантаж разглашением соответствующей информации, воздействие на органы чувств принуждаемого, применение психотропных веществ и гипноза.

Последнее является наиболее трудно доказуемым обстоятельством с точки зрения уголовного права и криминалистики. 

Следующая правовая коллизия, с которой вынуждены столкнуться работники правоохранительных органов, криминалисты и судьи – соотношение соучастия принуждающего и принуждаемого.  В некоторых случаях участники преступления, по предварительному сговору, в случае провала дела, дают показания, в которых фигуранты дела выступают в качестве принуждаемого и принуждающего, что не отягощает преступление формулировкой «по предварительному сговору, группой лиц». В качестве примере приведем реальный случай – в 2017 году Светлана К. и ее подельник Николай К. совершили ограбление супермаркета. Будучи бухгалтером данного супермаркета, Светлана К. вынесла денежные средства через запасной выход здания, где и передала их своему подельнику.  После задержания преступников, показания, которые были ими даны органам дознания, позволяли подвести деяния Светланы К. под статью 40 УК РФ – физическое или психическое принуждение, которая утверждала, что ее действия были совершены под воздействием гипноза. Только благодаря соответствующей медицинской экспертизе удалось установить, что Светлана К., вследствие своих психологических особенностей, не поддается гипнотическому влиянию. Как видим, нормы статей, исключающих преступность деяния, в частности ст. 40 УК РФ являются необходимыми, так как главная цель уголовного законодательства – наказание виновных и защита невинных. Однако, данная статья может быть использована злоумышленниками как  попытка избежать заслуженного наказания.  Объективная реальность, с которой на данный момент сталкиваются правоведы и криминалисты – поиск новых методов и разработка доказательной базы для выявления тех злоумышленников, пытающихся избежать наказания посредством статьи 40 УК РФ. Как и отпечатки пальцев, каждый случай уникален и должен быть рассмотрен индивидуально.   Согласно ст. 41 УК РФ, также не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели. Перед человеком, в трудных жизненных ситуациях, часто возникает вопрос: «Стоит ли идти на риск ради предотвращения более тяжких последствий?» Этот вопрос в научной юридической литературе является актуальным и весьма дискуссионным. На мой взгляд это абсолютно нормальная  и необходимая часть функционирования любого социального организма.  И с этой точки зрения деяния, которые связаны с риском, равно  как и возможные в результате их совершения  формально содержащие общественно опасные последствия, являются, так или иначе общественно полезными и конечно же необходимыми. Возможность для человека выбора определенного варианта поведения, отграничивает риск от других обстоятельств, которые исключают преступность деяния: «…там, где нет выбора, не возникает рискованная ситуация и, следовательно, не будет риска». На наш взгляд данная формулировка является вполне логичной и обоснованной, ведь если рассмотреть обратное, то выбор варианта поведения позволяет лицу в трудной ситуации оценить, какой из возможных вариантов исхода может быть более или наименее опасным и следовательно возникает вопрос о риске.  Справедливо замечает советский и российский специалист в области уголовного права Ю.М. Ткачевский, «нельзя требовать, чтобы принятое решение осуществить рискованные действия объективно являлось единственным»[22]. Вероятностная характеристика обоснованного риска связана с сущностью многих явлений социальной жизни, в отношении которых допускаются конкретные рискованные деяния. При этом следует отметить, что фактор вероятности в условиях риска проявляется в том, что практически невозможно однозначно и уверенно предугадать итог осуществляемых действий. В противном случае речь не могла бы идти о ситуации риска.

То обстоятельство, что есть неопределенность того результата, которого ожидает человек, обуславливает ситуации, не имеющие однозначно-определенного решения в процессе осуществления любой новаторской деятельности. Обоснованный риск представляет собой действия или бездействия, влекущие за собой, формально, причинения вреда общественным, государственным и личным интересам граждан, которые обуславливаются достижением общественно полезной цели, если таковая не может быть достигнута действиями, которые непосредственно не связаны с риском. Такая категория как «риск» показывает объективные и субъективные особенности ситуации: отношения лица к совершаемому им действию, а также факт того, что лицо осознает условия и основания ответственности. Кроме того, существует скепсис среди ученых-юристов относительно того, как оценивать фактор субъективизма в условиях риска: каким образом оценивать видение человека на обстановку, в условиях которой он принимал решения, а также его эмоционально-психическое состояние.  Рассматривая вопросы, связанные с обоснованностью риска, нельзя не отметить значимость такого признака преступления как виновность. Возникают множества споров о форме вины при превышении пределов обоснованного риска. В юридической литературе нередко указывается, что, совершение поступка, непосредственно связанного с риском, не означает, что лицо может действовать самонадеянно (неосторожно или небрежно). Однако в ситуации риска лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий и сознательно ее допускает, хотя и принимает меря связанны с их предотвращением.

Наше действующее уголовное законодательство об обоснованном риске устанавливает следующее: «1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели. 2. Риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам». Можно сделать вывод, что законодатель не только допускает, но и в некоторых случаях даже поощряет поведение лица при совершении действий, формально закрепленные как общественно опасные деяния.

Однако следует снова выделить то, что лицо должно полностью сознавать и объективно учитывать те обстоятельства, которые обуславливают необходимость совершения обоснованного риска. Субъект также должен оценить предпринятые меры по предотвращению общественно опасных последствий. Учитывая все вышесказанное можно сделать вывод, что обоснованный риск, входящий в институт крайней необходимости, является наиболее сложным по изучению структуры и осуществлению на практике действий по формальному причинению вреда охраняемым уголовным законом интересам. Был ли риск обоснованным ли нет можно выяснить только лишь учитывая все конкретные обстоятельства. Отсутствие такой возможности как достижение общественно полезной цели, не предпринимая рискованных действий, определяется благодаря просчету всех вероятных  вариантов исхода проблемы в данных конкретных условиях с учетом имеющихся технических средств. Сложнее стоит задача установления достаточности предпринятых мер по предотвращению неблагоприятных последствий. Дело в том, что наступление таких последствий как бы практически подтверждает их недостаточность.

Представляется, что наш законодатель имел в виду не абсолютную, а разумную достаточность, с учетом обычной для такого рода деятельности практики, но допускающий и иной, неблагоприятный вариант развития. В этом и есть смысл риска.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Таким образом, значительное количество теоретических разработок получили свое законодательное закрепление в Уголовном кодексе РФ 1996 г. Вместе с тем новизна закона не снимает всех проблем, возникающих в правоприменительной деятельности.  Несомненно, значимым и весьма противоречивым в понимании представляется институт обстоятельств, исключающих преступность деяния. Одним из существенных недостатков, негативно влияющим на правоприменительную практику, является отсутствие законодательного регламентирования как общего понятия обстоятельств, исключающих преступность деяния, так и такого обстоятельства, как осуществление лицом законного права, допускающего причинение вреда. Большинство теоретических разработок по вопросам обстоятельств, исключающих преступность деяния, осуществлялись в условиях тоталитарного режима, когда ограничивалась инициативность граждан, предоставляя прерогативу решать вопрос о наличии или отсутствии преступности в деяниях конкретных лиц государственным органам, а не закону.  Изучение проблем, связанных с осуществлением законного права как обстоятельством, исключающем преступность деяния, позволит найти наиболее эффективные пути их преодоления, которые будут выражены в научно-обоснованных комментариях и рекомендациях, необходимых современной законодательной и правоприменительной практике.

Итак, на современном этапе развития уголовно-правового законодательства система обстоятельств, исключающих преступность деяния не является идеальной. Со стороны законодателя должна быть проделана огромная работа по исследованию теоретических предложений и расширению перечня данных обстоятельств. Необходимость в этом продиктована как уровнем развития существующих на данный момент общественных отношений, так и отдельными положениями, воспроизведенных в международных актах и федеральном законодательстве.

Список использованных источников

 

Нормативно-правовые акты

 

1.  Конституция Российской Федерации: принята Всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Источник публикации http://www.pravo.gov.ru.

2.  Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 52 (ч. 1). – Ст. 4921.

3.  Уголовный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 25. – Ст. 2594.

4.  Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 08.01.1997 № 1-ФЗ // Собрание законодательства РФ. – 1997. – № 2. – Ст. 198.

 

Монографии, учебники, учебные пособия

 

5.  Горелик А.С. Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2018. Т. II: Преступления против личности. – 564 с.

6.  Дмитренко А.П. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Учебное пособие. Под общей редакцией В.А. Осипова. – Москва, 2019. – С. 110 – 116.

7.  Иногамова-Хегай, Л. В. Актуальные проблемы уголовного права. Часть общая: учебник для юридических вузов и факультетов / Л. В. Иногамова-Хегай. – М.: Проспект, 2018. – 224 с.

8.  Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (научно-практический, постатейный). 6-у изд., перераб. и доп. / под ред. профессора Н. Г. Кадникова. – М.: Юриспруденция, 2019. – С. 177 – 179.

9.  Корнеева, А. В. Теоретические основы квалификации преступлений:  учебник для юридических вузов и факультетов / А. В. Корнеева. – М.: Проспект, 2017. – 560 с.

10.        Молчанов, Д. М. Актуальные проблемы уголовного права. Особенная часть: учебник для юридических вузов и факультетов  / Д. М. Молчанов. – М.: Проспект, 2017. – 644 с.

11.       Назаренко Г.В. Теоретические основы квалификации преступлений // Г.В. Назаренко. – М.: Юрлитинформ. 2018. – 149 с.

12.       Нешатаев В.Н. Квалификация преступлений: закон, теория, законодательная регламентация: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2019. – 19 с.

13.       Уголовная ответственность и наказание: учебное пособие для академического бакалавриата / И. А. Подройкина [и др.]; под редакцией И. А. Подройкиной. – М.: Юрайт, 2019. – 218 с.

14.       Сверчков, В. В. Уголовное право. Общая и особенная части: учебник для академического бакалавриата / В. В. Сверчков. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2019. – 603 с.

15.       Уголовное право. Общая часть: учебник для вузов / В. В. Векленко [и др.]; под общей редакцией В. В. Векленко. – М.: Юрайт, 2019. – 405 с.

16.       Уголовное право России. Особенная часть в 2 т. Том 2: учебник для вузов / О. С. Капинус [и др.]; под редакцией О. С. Капинус. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2019. – 556 с.

17.       Уголовное право. Общая часть. В 2 т. Том 1: учебник для вузов / И. А. Подройкина [и др.]; ответственный редактор И. А. Подройкина, Е. В. Серегина, С. И. Улезько. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2019. – 248 с.

 

 

Статьи и тезисы докладов в научных журналах и сборниках

 

18.       Моллаев Э.К. Дискуссионные вопросы обстоятельств, исключающих преступность деяния // Евразийский юридический журнал. – 2019. – № 6 (133). – С. 252 – 253.

19.       Хисматулина А.Н.  Особенности необходимой обороны, как обстоятельство, исключающее преступность деяний // В сборнике: Гуманитарные и правовые проблемы современной России Материалы XIV межвузовской студенческой научно-практической конференции. Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования Новосибирский государственный аграрный университет, юридический факультет. – 2019. – С. 44 – 45.

20.       Чеснокова Т.А. причинение вреда при задержании как обстоятельство, исключающее преступность деяния // В книге: Молодежь – Барнаулу Материалы XX городской научно-практической конференции молодых ученых. Главный редактор Ю. В. Анохин. – 2019. – С. 987 – 988.

 



[1] Горелик А.С. Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2018. Т. II: Преступления против личности. – С. 244.
[2] Горелик А.С. Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2018. Т. II: Преступления против личности. – С. 246.
[3] Иногамова-Хегай, Л. В. Актуальные проблемы уголовного права. Часть общая: учебник для юридических вузов и факультетов / Л. В. Иногамова-Хегай. – М.: Проспект, 2018. – С. 134.
[4] Дмитренко А.П. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Учебное пособие. Под общей редакцией В.А. Осипова. – Москва, 2019. – С. 110.
[5] Дмитренко А.П. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Учебное пособие. Под общей редакцией В.А. Осипова. – Москва, 2019. – С. 110.
[6]  Леонова Т. Ю., Рабаданов А. С. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния: монография. – М.: Изд - во «Перо», 2012. – С. 59.
[7]Аджиманбетов Т.А. Проблемы применения института необходимой обороны: совершенствование законодательной основы // Теология. Философия. Право. –2018. –№1. – С. 54.
[8] Герасимова Е.В. К вопросу об условиях правомерности необходимой обороны // АВБсП. –2016. –№ 2. – С. 14 – 19.
[9] Уголовное право России. Общая и Особенная части: учебник/ Под ред. д-ра юрид. наук, профессора В.К. Дуюнова. – 6-е изд. – М.: ИНФРА-М, 2019. – С. 311.
[10] Лебедев, В. М. Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации: научно-практическое пособие / В. М. Лебедев, В. А. Давыдов, И. Н. Иванова; под общей редакцией В. М. Лебедева. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2019. – С. 776.
[11] Дмитренко А.П. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Учебное пособие. Под общей редакцией В.А. Осипова. – Москва, 2019. – С. 110.
[12] Окорокова, А. И. Понятие «обстоятельств, исключающих преступность деяния» и их правовая природа /  А. И. Окорокова // Вестник Донбасской юридической академии. Юридические науки. – 2017. – № 3. – С. 123.
[13] Мазаева, Н. Н. Уголовное право России:  учебник для юридических вузов и факультетов / Н. Н. Мазаева. – М.: Феникс, 2016. – С. 119.
[14] Окорокова, А. И. Понятие «обстоятельств, исключающих преступность деяния» и их правовая природа /  А. И. Окорокова // Вестник Донбасской юридической академии. Юридические науки. – 2017. – № 3. – С. 123.
[15] Качалов, В. И., Качалова, О. Практикум по уголовному  праву:  учебник для юридических вузов и факультетов / И. В. Качалов, О. Качалова. – М.: Волтерс Клувер, 2017. – С. 168.
[16] Качалов, В. И., Качалова, О. Практикум по уголовному  праву:  учебник для юридических вузов и факультетов / И. В. Качалов, О. Качалова. – М.: Волтерс Клувер, 2017. – С. 170.
[17] Мазаева, Н. Н. Уголовное право России:  учебник для юридических вузов и факультетов / Н. Н. Мазаева. – М.: Феникс, 2016. – С. 133.
[18] Качалов, В. И., Качалова, О. Практикум по уголовному  праву:  учебник для юридических вузов и факультетов / И. В. Качалов, О. Качалова. – М.: Волтерс Клувер, 2017. – С. 181.
[19] Корнеева, А. В. Теоретические основы квалификации преступлений:  учебник для юридических вузов и факультетов / А. В. Корнеева. – М.: Проспект, 2017. – С. 300.
[20] Филиппова Е. О. Особенности обстоятельств, исключающих преступность деяния  в  законодательстве России и отдельных зарубежных странах / Е. О. Филиппова // Вопросы Российского и международного права.– 2017. – № 10. – С. 106.
[21] Пудовочкин, Ю. Е., Пирвагидов, С. С.  Уголовное право: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран СНГ: учебник для юридических вузов и факультетов  /  Ю. Е. Пудовочкин, С. С. Пирвагидов. – СПб. : Юридический центр Пресс, 2017. – С. 125.
[22] Ткачевский Ю.М. Оправданный профессиональный и производственный риск как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность // Вестник Московского университета. – Серия 11. Право. – 1991. – № 3. – С. 24.